…When you’re alone
Сегодня произошло нечто, что очень точно охарактеризовал уважаемый мной Мустафа Найем. Я не знаю, что послужило причиной этого безумия – или подготовка к избирательной кампании (мол, «оранжевых посадили», руину преодолели, языковый вопрос как бы решили – все обещания выполнили), или же просто обыкновенная глупость. В качестве последней могу предположить, к примеру, неуклюжее заигрывание перед Россией в связи с последней ситуацией, и «дело Солонтая» тут не причем. Или же еще что-то более «грандиозное», о чем я даже не могу подумать.
Впрочем, как говорится, вернемся к нашим баранам. Честно сказать, меня подобные вещи сейчас меньше всего интересует, скорее то, почему же в ХХІ веке так мало обращают внимание на уроки истории. Казалось бы, о простом библейском сюжете, как великий народ, достигший значительных цивилизационных успехов, в одно мнгновенье расстворился и был размыт морем тщеславия, должен был слышать каждый. Предполагаю, что уже существует множество интерпретаций этой истории, тем не менее, рискну предложить еще одну.
Падение великой цивилизации вследствии забвения языка стало лишь последствием, в то же время, само строение Вавилонской башни – тоже не является причиной, а скорее симптомом органического заболевания культуры. А ведь все началось с того, что люди перестали создавать ценности, общность как таковая перестала проживаться, тщеславие, гордыня, стремление абстрактности затмило естественное положение – то, что люди живут среди людей, разделяют общие ценности, созидают мир вокруг себя и для других. Это потом уже появилась идея башни и все другие, истикающие проблемы.
Трудно не согласиться, что «опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории», но судя по повторениям – она активно пытается научить своим урокам. Вот только с каждым разом уроки становятся все сложнее. Можно долго рассуждать о роли языка в жизни людей, о том, что именно язык формирует нашу картину мира и представления о мире. Правда, это утверждение является довольно сомнительным, исходя из коммуникативной природы человека. Как утверждает Ноам Хомский, язык как знаковая система, не обязан иметь вербальные формы – достаточно, чтобы были общие смысловые формы. В таком понимании, забвение “вавилонского” языка как раз и являлось утратой общности, взаимопонимания.
Оценивая исторический перспективу за последние 20 лет в Украине с вершины сегодняшнего дня, складывается впечатление, что мы находимся в процессе забывания нашего «единого» языка. Ведь проблема даже не в том, что сегодня приняли законопроект, который как бы вводит второй государственный язык (а на самом деле – делает государственный язык динамичным, который может меняться в зависимости ментальной и демографической ситуации). И даже не в том, что за 20 лет как бы независимости до сих пор не понятно какие стратегические приоритеты Украины, как развивается государство, каким будет будущее. Проблема, на мой взгляд, состоит в том, что за 20 лет до сих пор существует проблема государственного языка.
Так за все это время практически ничего не было сделано теми, кто считает украинский язык родным (а таких от 45% до 67,5%). Может быть, это будет и спорно, но вопрос с языком аналогичен проблеме добра и зла, где под злом понимается отсутствие добра. Но те, кто учил язык, знают, что без практики – он забывается. Если грамматика еще и остается, то словарный запас со временем тускнеет, а потом и исчезает.
Мне повезло, и, фактически, я рос в двуязычной семье – большинство времени я проводил со своей бабушкой, которая разговаривает на украинском языке, и дедушкой, который общается на российском. В то же время, отец – на украинском, а мама – на российском. Тем не менее, большинство книжек, которые мне покупали в детстве (а это еще было время, хоть и не очень долгое, но все же СССР) – были именно на украинском языке. А в школе я изучал как украинский, так и российский языки, поэтому данная проблема для меня не так уж и велика.
Я стал трехъязычным – ко двум предыдущим присоединился английский язык, который изучаю со второго класса, и активно использую как в работе, так и в повседневной жизни. Также я мог бы быть пятиязычным – но немецкий язык без практики я забыл, а французский так и не смог выучить.
По последним двум языкам – я сожалею. Но это легко поправимо – не сложно заново начать изучение, тем более, это также не сложно и доступно, как заново поехать на велосипеде.
Также и с украинским языком. Для меня, на самом деле, важным является не столько, каким будет динамический государственный язык, сколько моя личная возможность:
- общаться на украинском;
- читать украинские книги и книги на украинском;
- слушать украинскую музыку;
- смотреть украинские фильмы и фильмы на украинском;
- писать – на украинском;
- рассуждать и думать – на украинском;
- учить своих детей украинскому и на украинском;
- носить украинскую одежду;
- чтить украинские традиции;
- почитать украинских героев и историю Украины;
- гордиться украинским и Украиной;
- и множество других украинских вещей.
И я знаю одно – я буду стараться и прикладывать все усилия, чтобы выше очерченные свободы и права были сохранены. И не важно, что я пишу это сейчас на российском, как мог бы написать и на английском или украинском – ведь я Украинец сердцем.
